[ Обновленные темы · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Литературный форум » Наше творчество » Творческая гостиная » "НАШ НЕНАВЯЗЧИВЫЙ СЕРВИС" и другие рассказы (Проза Волынец Николая)
"НАШ НЕНАВЯЗЧИВЫЙ СЕРВИС" и другие рассказы
atauey Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 12:49 | Сообщение # 1
Гость
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 6
Награды: 4
Репутация: 0
НАШ НЕНАВЯЗЧИВЫЙ СЕРВИС

По четвергам у нас баня. У меня и моих друзей. Мы там моемся.
Я сложил все необходимое в сумку, взял подмышку березовый веник и шагнул к выходу. На пороге, скрестив руки на груди, стояла жена.

- Ты куда? – сурово спросила она.
- В баню.
- А зачем берешь вещей так много? – подозрительно спросила она.
- Их не много. Просто, сумка большая. Ведь у нас нет поменьше. Ты же знаешь.
- Знаю. А веник зачем? – все также подозрительно спросила она. - Для маскировки?
- Для какой еще маскировки. Веник – чтобы париться.
- Ага. У Верки со второго подъезда муж также ушел в баню. С веником. До сих пор там парится. Вот уже три года.
- Наверно его водой смыло, - робко пошутил я.
- Смотри, чтобы тебя не смыло. Иначе домой не возвращайся, - пригрозила супруга.

И я отправился в баню. По дороге решил заглянуть в парикмахерскую. Надоело слушать упреки жены:
- Когда пострижешься, хиппи? Или ждешь, когда лысина расползется на всю голову? Тогда, конечно, нечего будет стричь.

Обозвала хиппи. Назло ей пойду и постригусь наголо. Пусть тогда зовет скинхедом. Но по дороге передумал. Не ей же ходить с бритой головой. А скоро зима. Голова будет мерзнуть. Вернее - уши. А голова на макушке и так голая, аж блестит. Зато ушам тепло под длинными волосами.
За эти волосы, прикрывающие уши, и за усы студенты прозвали меня Эйнштейном. Уж лучше бы за ум.

Гардеробщица парикмахерской решительно сказала:
- Сумку сдавайте, а веников не берем.
Я сдал сумку, а веник взял подмышку.

В парикмахерской была очередь. Вернее - две. В одной много народа, в другой - значительно меньше. Я встал туда, где меньше.
- А вы, господин Эйнштейн, зачем сюда встали? - насмешливо спросила дама, стоящая последней. - Завивку делать? Себе или своему венику? Ведь эта очередь в женский зал.

Я поразился: «И здесь обозвали великим физиком. Какой нынче грамотный народ пошел». И огляделся. Да, ошибся с ориентацией: в этой очереди стояли только женщины. В другой - одни мужчины.
- Мальчики - налево, девочки - направо, - сказал я и поспешно перешел налево. Пока не причислили меня к тем, у кого нетрадиционная ориентация.

- Кто последний? - спросил молодой парень, который только что вошел. - Вы, гражданин с букетом?
- Да, - ответил я и покосился на свой веник.
- А вы за чем стоите? - спросил верзила опять, рассмотрев мой «букет».
- Как зачем? Стричься.
- Да? - удивился парень. - А веник зачем?
- Не знаешь, зачем веник-то? - сказал кто-то из мужской очереди. - Ты что, никогда не моешься?
- Почему ж, моюсь, - сказал растерянно парень. - И знаю, для чего веник - подметать.
- Верно, подметать... за собой свои волосы. Не оставлять же здесь своё добро, - сказал насмешливо все тот же мужчина и сурово спросил. - А ты, почему пришел стричься без веника?
- Я не знал, что здесь самообслуживание, - ответил парень смущенно.
- Да, самообслуживание. И подметать за собой и стричь себя надо тоже самому, - продолжал издеваться мужчина.
- Самому? Тогда зачем мне торчать здесь в очереди? - сказал верзила и ушел.

А стоящий рядом хмурый мужчина проворчал:
- Ну и молодежь пошла. Не знает, для чего березовый веник. Это и ежу понятно.
- Но ежи в бане не парятся, - сказал его сосед.
- Почему же, парятся, - подхватил шутку третий мужчина. – Парятся, только о-о-чень осторожно. И веники у них не березовые, а кактусовые.

Долго пришлось стоять и слушать словесную перепалку. Но наконец-то мой черед. Парикмахерша, похожая скорее на мясника, чем на искусного мастера элегантных причесок, сурово сказала:
- Куда в кресло с веником-то? Поставьте в угол. А то прутся с чем попало. Еще бы в кресло тазик взяли. Или ванну с водопроводными трубами.

Я поставил веник в угол, а сам сел в кресло.
- Как стричь будем? - спросила мастер парикмахерского дела.
- Вы что, не знаете как? Снять немного, - сказал я раздраженно. Сказалось долгое стояние в очереди.
- Понятно, что снять. Не нарастить же.
- Нарастить тоже не мешало бы... на макушке.
- А откуда рассаду брать? - зло сказала парикмахерша. - С мягкого места?

«Причем тут мягкое место» - подумал я. Но вслух ничего не сказал. А она продолжала терроризировать вопросами:
- Где снимать, а где оставить? Где стричь-то?
- На голове. Где ж еще? Показать, где голова? - сказал я возмущенно и, видимо, некстати добавил:
- Хотя в кубинских парикмахерских выстригают волосы и в носу, и в ушах. Я там был и знаю.
- Так вот следующий раз стричься поезжайте на Кубу. Там пусть вам стригут во всех отверстиях. А я вам не «ухо-горло-нос».

Она накинула на меня простыню неопределенного цвета и туго стянула её вокруг шеи.
- Височки прямые? - спросила она.

Но я молчал. Просто не мог ей ответить. Так простыня сдавила горло.
- Уши открывать? Вам лучше с открытыми ушами. Будете лучше слышать. А то через волосы не доходит, о чем я спрашиваю.

А я продолжал молчать, экономя воздух в легких. Парикмахерша брызнула на волосы из пульверизатора. Да так обильно, что холодная струя побежала по спине… и даже ниже. И взяла в руки инструмент.
- Вжик-вжик-вжик, - заработала она ножницами. - Вжик-вжик-вжик.
Да так энергично, что мне стало страшно. Я подумал: «Вот разозлил её. Теперь отхватит ножницами уши и будет совсем не важно: открыты они или закрыты».

Увидев, что у меня глаза полезли на лоб, она спросила:
- Чего вы так испугались? Ножниц, что ли никогда не видели? Видимо да, если судить по прическе.
- Задыхаюсь, - натужно выдавил я из себя.
- С чего бы это? Здесь не душно, не Куба.
- Ослабьте простыню-то, - промычал я из последних сил.
- Так бы сразу и сказали. А то все про Кубу, да про Кубу, - заявила парикмахерша. Но все же смилостивилась - выполнила мою просьбу. И в свое оправдание добавила:
- Ну и мужики пошли. Галстук ему повяжи на шею, и все. И он готов. Задохнулся. Копыта отбросил.

Затем она отложила ножницы и включила электрическую машинку. Та затарахтела, как газонокосилка. Парикмахерша резво и широко, словно это действительно была газонокосилка, заработала ей туда-сюда, туда-сюда.
- Не отрежьте лишнего, - сказал я, стараясь перекричать «газонокосилку».
- Волосы – не аппендицит, отрастут, - ответила парикмахерша, продолжая энергично работать.

Тут уж я подумал, что потерять уши - не самое страшное. Хоть бы все остальное осталось.
Когда она выключила машинку, я успокоился. Но ненадолго. Потому что теперь она взяла в руки бритву... опасную и большую, как косу. Моя душа ушла в пятки, и я зажмурился. Словно смертник, положив голову на колодку под топор палача.

Легким толчком, от которого хрустнула шея, наклонила мою голову вперед и начала энергично и быстро скоблить бритвой мой затылок. Затем таким же легким движением, от чего хруст раздался уже в позвоночнике, вернула мою голову в прежнее положение.

Когда она закончила работать с бритвой, я открыл глаза. Решился посмотреть на себя в зеркало. Цел. Уши на месте. Да-а, их она очень хорошо открыла. Торчат, словно у первоклассника на первое сентября. После такой стрижки меня вряд ли кто назовет Эйнштейном. Если бы не лысина и усы, то был бы похож, возможно, на этого великого ученого в его раннем детстве.

- Все. Вы свободны. Следующий!
Я заплатил в кассу и пошел за веником. Его на месте не оказалось. Он стоял совсем в другом углу. Я взял веник и направился к выходу.

Сзади кто-то крепко схватил меня за рукав. Это была уборщица.
- А ну поставь веник на место! - сурово сказала она. - Ишь ты, воришка, инвентарь надумал воровать.
- Я не ворую. Это мой веник, - начал оправдываться я.
- Еще чего? Твой! Где это видано, чтобы клиенты приходили стричься со своими вениками и швабрами? - воскликнула уборщица.

Все это слышала моя парикмахерша. Она сказала:
- Теть Маша, оставьте. Веник действительно его. Этот кубинец хотел сесть с ним в мое кресло.
- Кубинец? - удивилась уборщица. - У них что, обычай такой - стричься с веником в руках?

Она внимательно посмотрела на меня, затем на мой веник и сказала:
- А я думала, что это новый инвентарь, который заведующая получила для уборки. И уже подмела им ползала.

Я ничего не сказал, взял сумку и поспешил покинуть стены этого заведения.
- А веник? - услышал вслед удивленный голос уборщицы.
- Дарю как букет к годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции, - мрачно буркнул я в ответ.

В баню уже не пошел. Праздник был испорчен. Я вернулся домой.
На пороге меня удивила жена.
- Здравствуйте! - сказала она, открывая мне дверь. Я машинально ответил:
- Здравствуйте.

- А мужа нет дома, - продолжала она меня удивлять.
- У тебя, что? Глаза закрыты? - спросил я. - Так сходи в парикмахерскую. Там откроют, как мне уши.
- Ах, это ты, доцент Волынец? А я подумала, что какой-то школьник... лысый... позвонил в нашу квартиру. С такой прической я тебя не узнала. Богатым будешь.
- Не узнавай чаще. Может, и в самом деле разбогатею, - мрачно сказал я.

- И уже в баньке побывал, попарился? - спросила жена.
- Ты что, не видишь? Я трезв, как стеклышко?
- Да, верно, совершенно трезв. Ты когда выпьешь, становишься добрым и мягким.
- А ты хочешь, что бы я стал таким? Тогда накрывай на стол. И водочки не забудь. А я тем временем приму ванну.

Вот так и закончился мой банный день. А все из-за нашего отечественного ненавязчивого сервиса.

Сообщение отредактировал atauey - Понедельник, 09 Апр 2012, 21:04
 
Nikolay Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 15:17 | Сообщение # 2
Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Перенос с другой страницы

РАЗДЕЛЬНОЕ ПИТАНИЕ
atauey

Рассказ, который нравится женам, но не нравится мужьям

С утра жена уехала к маме. К какой? Кажется, к той, которую я называю тещей. А может к той, которая приходится ей свекровью. Точно не знаю. Она сказала, но я был занят. Читал газету. Поэтому не могу точно сказать, куда её понесло, к какой матери. К своей или моей. Да это и не важно, к какой. Потому что они у меня дружат. Все трое. И дружат против меня.

Я остался один. Погонял по каналам телевизор. Поспал с газетой в руках. Мне было хорошо. Пока не заурчал живот. Пора обедать. А жены все нет. Она все еще у матери. Все еще перемывает мои косточки. И вовсе не с целью гигиены.

А обедать-то пора. Я открыл холодильник. Там сиротливо лежало одно куриное яйцо. А морозильник набит сырым мясом и мороженой рыбой.

Неужели придется идти в магазин? Самому? В выходной день? Ни за что! Стоит сходить только один раз, как жена будет посылать за продуктами каждое воскресенье.

Но голод – не тетка. Я уныло посмотрел на содержимое морозильника. Может мне заняться сыроедением? Это о его пользе вчера за обедом рассказывала жена. А я согласно кивал головой, уплетая жаренные отбивные. И, как всегда, слушал, но не воспринимал.

Я понюхал твердое как камень холодное мясо. Мой желудок громко заурчал. Наверно, в знак протеста. Тогда я попробовал на зуб мороженую рыбу. Желудок дернулся, да так, что рыба выпала из моих рук.
«Странный народ – японцы, - подумал я. – Они запросто едят сырую рыбу».

И еще подумал: «Может сыроедение и продлевает жизнь. Но разве это жизнь при постоянных болевых спазмах от каждого кусочка сырого мяса или рыбы? Врагу такой долгой жизни не пожелаешь».

Я решил приготовить яичницу. Жаль, что у нас не продают страусиных яиц. Вот из них у меня получилась бы отменная яичница-глазунья.
Хотя какая же это глазунья из одного яйца? Скорее – глаз Циклопа.

Признаюсь, я никогда яичницу не готовил. Но слышал, что в кулинарном искусстве это тот минимум, который должна уметь каждая невеста. А я что – хуже? Слава Богу, не первый год замужем.

Я включил электроплиту. Уж это я знал как. Поставил сковородку и бросил на неё кусочек сала. Это у меня также неплохо получилось. И вот сало весело зашипело. Пора разбивать яйцо. Я взял его в левую руку. Нет, как-то неудобно. Я же правша. Взял в правую и задумался. Как его разбить, чтобы белок и желток оказались на сковородке, а скорлупа, в руке, а не наоборот? Вот тебе и минимум для невесты.

Но я же не невеста. Я - мужик и меня нет проблем с яйцами. Я лихо ударил яйцом о край сковородки и оно сразу же радостно зашкворчало. Но не на сковородке, а под ней. И как оно там оказалось? Прямо, желтая неожиданность. Хорошо, что у нас не продают страусиных яиц.

Новая проблема: как отчистить плиту? В рекламе красивые девушки делают это очень просто, весело и с музыкой. А в жизни?

Пока я раздумывал, яйцо задымилось, распространяя вокруг далеко не аппетитный, удушливый запах. Я схватил что попало, а это оказался совок для мусора, и поспешно стал соскребать им пригоревшее яйцо. Пластмассовый совок также задымился и запах стал еще колоритнее. Я не токсикоман, но от этого запаха меня осенило: надо выключить плиту!

Яичница явно не удалась. Токсичный запах, несмотря на открытую форточку, стоял столбом. Под его воздействием меня опять осенило: не спроста вчера жена говорила что-то о раздельном питании. Правда, я, как всегда, слушал, но не слышал, не вникал в суть её слов. А может она говорила, что отныне мы с ней будем питаться раздельно?

Ну и пусть. Думает, что я загнусь, погибну. Вот назло ей сейчас же приготовлю что-нибудь вкусненькое.
И стал шарить по кухонным полкам. Там стояло бесконечное множество пакетов и пакетиков с мукой, рисом, гречкой и еще с чем-то непонятным. Зачем столько? Неужели опять грядет перестройка? Или это жена подготовилась к переходу Беларуси на российскую валюту?

Столько продуктов, но хоть что-нибудь мало-мальски съестное. С голоду умрешь. Мои глаза остановились на большой пачке макарон.
- Во! Приготовлю спагетти – пальчики оближешь.

Нашел самую большую кастрюлю. Высыпал в неё макароны. Всю пачку. Хоть бы на раз хватило. Залил водой и поставил кастрюлю на конфорку. Включил плиту и начал ждать. Но с макаронами ничего не происходило. Тогда я прилег на кушетку, которая стоит у нас на кухне, и стал думать о проблемах раздельного питания. И заснул.

Проснулся от неприятного запаха раскаленного железа. Макароны стояли холодными, а конфорка рядом накалилась докрасна. Оказывается, я не ту включил. Переставив кастрюлю, решил больше от плиты не отходить. Кто знает, какие еще сюрпризы ожидают меня на кулинарной стезе.

Надо посолить. Сам догадался. Взял банку с надписью «Соль». Там оказался лавровый лист. Взял банку с надписью «Лавровый лист». Там оказался перец. Удивительно, но в следующей банке с надписью «Сахар» действительно оказался сахар. Я перебрал все банки. Соль была в солонке без всякой надписи. И как жена во всем этом разбирается? Даже компьютеру это было бы не под силу.

И вот вода закипела. Я обрадовался. Скоро буду объедаться спагетти. Макароны начали подниматься, норовя выплеснуться через край. Значит, уже сварились. Я попробовал на вкус. Они были совсем сырыми и твердыми. Но зачем тогда им не сидится в кастрюле?

Черпаком я начал втаптывать их обратно. Куда там. Макароны упрямо норовили прочь. Пришлось отобрать немного в тарелку. Они на время успокоились, а потом опять устремились ввысь.

Тогда я отобрал еще в одну тарелку, затем во вторую, третью. Как кстати оказался столовый сервиз на двенадцать персон, который нам подарили на свадьбу, и который простоял на полке без дела столько лет.

Макароны успокоились. Правда, изменили форму. Содержимое кастрюли стало почти однородным. Я попробовал на вкус. Не так, чтобы очень, и не очень, чтобы так. Может приправ не хватает. Но как их найти среди этого множества банок, склянок и коробочек? Ладно, с кетчупом пойдут за милую душу.

Затем пришлось отобрать из кастрюли еще несколько тарелок. А тем временем моя стряпня начала проявлять себя по-новому. Со дна кастрюли стали подниматься огромные пузыри и, всхлипнув, взрывались кипящими брызгами. Не подойти к плите. Разве что, надев противогаз.

А как же управлялась жена? Я ни разу не видел её у плиты в противогазе.
Я изловчился и выключил плиту. Правда, не с первого раза, а после того, как догадался взять в руки раскрытый зонтик. Но кастрюля еще долго продолжала плеваться кипящим тестом. А на месте лопнувших пузырей по поверхности варева растекались густые коричневые пятна.

Когда я окинул взглядом кухню, мне стало грустно. Все вокруг было заставлено тарелками на двенадцать персон с непонятным варевом и сомнительным ароматом. Я решился попробовать свою стряпню, но желудок отреагировал более активно, чем на сырую мороженую рыбу.

Вы когда-нибудь ели сырое горячее тесто? Так вот то, что у меня получилось, совсем на него не похоже. Мое «нечто» гораздо хуже с отвратительным горелым привкусом. И что я делал не так, не знаю? Видимо, приправу следовало добавить вместе с макаронами, прежде чем залить их холодной водой.

Но голод не утих. В отчаянии я взял луковицу и неочищенную стал грызть её, как яблоко. Укусил один раз, второй и из глаз покатились крупные слезы. Я зарыдал и ушел в спальню. Там плюхнулся в кресло и еще долго не мог сдержать слез. И не слышал, как вернулась жена.

- Ты что это спишь сидя? – спросила она.
- Мог бы стоя, как загнанная лошадь, – сказал я ослабевшим от голода голосом. А жена продолжала:
- Ну, наконец-то, наконец-то ты внял моим просьбам и решил переклеить обои.
- С чего ты взяла? – удивился я.
- Как с чего? А тогда зачем ты наварил столько клея? Я уже была на кухне и все видела.
- Это не клей. Это мои спагетти.

И я рассказал ей все о своих кулинарных приключениях.
- Тогда чем тебе не понравился мой борщ с мясом? – спросила она. Я чуть не захлебнулся слюной:
- Ты что, издеваешься? Я обшарил всю кухню, когда искал соль, но никакого борща, да еще с мясом, не видел. Хорошо же ты его спрятала.
- Никуда я не прятала. Горячую кастрюлю не хотела ставить в холодильник. И вынесла её на балкон, чтобы борщ не прокис. Помнишь, ты с газетой в руках открывал мне балконную дверь. А я в это время тебе объясняла, что ты должен сделать, когда проголодаешься.

И я вспомнил. Да, открывал ей зачем-то балконную дверь. Да, она что-то там говорила. А я, как обычно, её слова пропускал мимо ушей.
- Да, ты, как всегда, слушал меня, но не слышал. Может это у тебя болезнь такая? – спросила супруга.
- Нет, это не болезнь, - зло буркнул я. – Какой-то мудрец сказал, что это особый талант - талант мужа: слушать жену и не слышать, о чем она тараторит.
- Вот и расплачивайся за свой талант. Ладно, я сейчас тебя накормлю. – И она, прихватив кастрюлю с балкона, ушла на кухню. Оттуда еще долго доносились её слова. Но я уже не вникал в их смысл. Мой талант опять был востребован.

Мои уши рефлекторно воспримут только следующее:
- Обед готов! Иди, садись за стол.
И услышать это никакой талант мне не помешает.
***
Николай Волынец
Редактор журнала "Азов литературный"
 
Nikolay Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:34 | Сообщение # 3
Долгожитель форума
Группа: Заблокированные
Сообщений: 8926
Награды: 168
Репутация: 248
Перенос с другой страницы

ПРО "ЭТО"
atauey
(Юмористический рассказ)

Ну и времена пошли. При советской власти о сексе не могло быть и речи. Потому что тогда его и в помине не было.

А сегодня? Малолетки уже не спрашивают у родителей, откуда берутся дети. Потому что уверены, знания старших в этой области весьма примитивны: детей приносят аисты и оставляют в капусте. Кроме того, подростки сегодня не только знают, от чего бывают дети, но и от чего не бывают. О сексе дети знают больше, чем их бабушки и дедушки, например, про коммунизм.

А как их бабушки и дедушки могут вести беседу о сексе? Они до сих пор стесняются вслух произносить не только это слово, но и все, что с ним связано. И тогда беседа становится совсем запутанной и сложной. Хотя с тещей я разговариваю так и о самых простых вещах.

На 1 апреля мой коллега доцент Петренко на до мной подшутил. Скажу, ну и шуточки у него! Зная, что в мой портфель часто заглядывает жена, подложил в него... извините, презерватив. Притом цветной, в красную и синюю полоску. И где он достал такой? Вынул из упаковки и аккуратно разложил его в портфеле на стопке конспектов моих лекций. Я же об этом ничего не знал.

А жена в конце марта уехала на несколько дней в командировку. Уезжая, сказала:
- Пока я в отъезде, у нас поживет мама. Надо же кому-то тебя кормить. Иначе умрешь с голоду.

А я подумал: «Лучше голодная смерть, чем каторга наедине с тещей».
Первые два часа я выдержал достойно. И первые два дня - тоже.

Но утром третьего дня, а это было второго апреля, теща вежливо спросила:
- Уважаемый доцент Волынец, почему ты опаздываешь? И это уже не первый день.
- Я не опаздываю. Всегда прихожу ровно к звонку.
- Нет, ты опаздываешь. Позавчера пришел на час позже.
- Неправда. У нас на работу никто так не опаздывает.
- А я и не говорю, что на работу. Ты с работы опаздываешь. Вот и вчера где-то пропадал целых сорок семь минут.

- А откуда вы знаете, когда заканчивается мой рабочий день?
- Знаю. Я хорошо изучила твое расписание занятий.
- Как, вы ходили в университет?
- Нет. Я совершенно случайно наткнулась на расписание в твоем портфеле. А еще пока ты спал, я у тебя обнаружила «это».

- Что - «это»? - не понял я.
- Ну, «это», что необходимо, чтобы заниматься любовью, - сказала теща, явно смущаясь. Она имела в виду презерватив в портфеле. А я - совсем другое. Ну а что же еще необходимо мужчине, чтобы заниматься любовью и что можно у него обнаружить, когда он спит? Я подумал: «Ложась спать, надо поаккуратней укрываться одеялом».

А теща, продолжая смущаться, спросила:
- Ты всегда носишь его с собой?
- Да, конечно, - сказал я. - А как же иначе?
- Мог бы не таскать каждый день, особенно когда жены нет дома. Ведь «это» не является рабочим инструментом доцента.
- Но что именно вы имеете в виду? - недоумевал я.
- Ну, «это»... необходимое приспособление для секса.

Ой, нелегко ей было произнести это слово! Ведь выросла и воспитывалась при советской власти, когда секса не было. Но мне яснее не стало. Я даже не догадывался, что мы с ней разговариваем о разных вещах. Я сказал:
- А что, разве мне надо оставлять его дома? И класть в стакан, как вы кладете зубы на ночь?
- Ну, зачем в стакан. Просто выбросить. А не таскать его каждый день на работу.

- Но он мне нисколько не мешает, даже танцевать, как и каждому нормальному мужчине.
- А я думаю, нормальные мужчины могут прекрасно танцевать и без него. Зачем он им нужен во время танца? И тебе нет в нем надобности пока жена в командировке.
- Как это «нет надобности»? Есть, для другого дела.
- Для какого еще другого дела? Ты что, извращенец?
- Никакой я не извращенец. Я - нормальный здоровый мужчина. И пользуюсь своим мужским инструментом несколько раз в день.
- Несколько раз в день? - всплеснула теща руками. – А разве он не одноразовый?

Ну, думаю, совсем свихнулась теща на старости лет. И притом на сексуальной почве.
- Как это одноразовый? – возмутился я. – Он – многоразовый. А если бы я, не дай бог, болел простатитом, то пользовался б им еще и ночью.

А теща продолжала:
- Нет, нормальный мужчина такого не носит. А я хорошо его рассмотрела... пока ты спал. Он у тебя полосатый.
- Какой, какой? - ужаснулся я.
- Полосатый. В красную и синюю полоску. Я даже не знала, что такие бывают. У нормальных мужчин таких не бывает.

Тут у меня отнялся язык. Утром я посещал туалет, но никаких полос не заметил. Хотя я и не рассматривал.
И я отправился в туалет - убедится, что у меня все нормально. Убедился. Полос нету. Ни красных, ни синих. И никакой я не извращенец. Скорее она со своими вопросами.

Так мы с ней и не выяснили, о чем ведем беседу. И замолчали. На весь день.
Вечером, собирая бумаги в портфель, я обнаружил «это»... «для секса», в полоску, одноразовый.

Я недоумевал, как «это» сюда попало. Может, теща подложила в провокационных целях? Не похоже. Вспомнил! На днях доцент Петренко рассказывал анекдот про полосатый презерватив. Значит, это его, сексуально озабоченного, первоапрельские шуточки.

А назавтра я увидел тещу в нашем университете. Наверняка пришла следить за мной. Она не могла успокоиться. Ещё бы! «Это» лежало в моем портфеле в полной боевой готовности, словно мой повседневный рабочий инструмент. Пришла, открыла дверь и заглянула в аудиторию, в которой я читал лекцию. Видимо, убедиться, чем я занимаюсь на рабочем месте.

Я сделал вид, что её не узнал. Не прерывая занятия, сурово обратился к ней:
- А вы, студентка, почему опаздываете. Лекция давно началась, а вы где-то бродите. Перерыв был на одну сигарету, а вы выкурили, наверное, целую пачку. Это в вашем-то возрасте.
- Причем мой возраст? - промямлила теща-студентка. - Я задержалась в библиотеке.
- И когда же вы туда зашли, в библиотеку-то? В прошлом веке, что ли?

Теща вспыхнула и захлопнула дверь.
Дома мы опять не разговаривали. Назавтра она, кажется, университет не посещала. Однако когда я шел с работы, то какая-то женщина неотрывно следовала за мной. Она была в черной шляпке с вуалью. Лицо скрывала вуаль, но походка её была мне до боли знакомой.

А на следующий день я увидел у себя за спиной женщину в парандже. Достать её для тещи – не проблема. Её подруга до сих пор работает в театре костюмершей.

На третий день за мной семенила японка в кимоно, старательно прикрывая лицо веером.
Я не выдержал и сказал:
- И долго вы будете за мной следить?
- Айм сори? Я не понимайт, - прозвучал под паранджой знакомый голос. В прошлом году теща ходила на курсы английского. Сегодня это была её разговорная практика.
- Перестаньте притворяться. Я вас сразу узнал по походке. И по голосу.

После моих слов женщина в парандже поспешно скрылась в вечерней толпе.

Если бы не вернулась жена, то теща перебрала бы весь реквизит театра. И добралась бы до рыцарских доспехов средневековья. Интересно, как бы она грохотала в них, преследуя меня по улицам города?
Но вечером приехала жена и теща оставила меня в покое.

А доцента Петренко я заставил позвонить и рассказать моей супруге все о своем безобидном первоапрельском розыгрыше. Пока ей про «это» не рассказала её мать.
***
Редактор журнала "Азов литературный"
 
atauey Дата: Пятница, 18 Май 2012, 09:23 | Сообщение # 4
Гость
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 6
Награды: 4
Репутация: 0
ПАПУАС ИЗ БЕЛОВЕЖСКОЙ ПУЩИ

Юмористический рассказ

Вот и закончился отпуск. Наступило первое сентября. Преподаватели поздравляют студентов с началам нового учебного года. А друг другу выражают сочувствие. На кафедре шумно, как в день зарплаты.

Доцент Петренко делится впечатлениями о своих курортных романах. Год от года его рассказы все эмоциональнее. Словно он от отпуска к отпуску становится все моложе.

А профессор Поддубенский перечисляет недуги, от которых исцелился за время отпуска. Как будто по молодости схватил полный набор болезней, и каждый отпуск понемногу от них избавляется.

Только ассистентка Курбацкая ведет себя, как обычно - щебечет без остановки. Ей не важно, о чем говорить и с кем. Главное, чтобы все видели её красивый южный загар. Она и перед отпуском так щебетала. И во время отпуска не закрывала рта. Отчего язык её загорел не меньше, чем лицо.

А что я могу рассказать о прошедшем лете? Ничего. Отпуск прошел, словно очередная зимняя простуда. Хотя, правда, этим летом и со мной случилось маленькое приключение.

Получив отпускные, я с грустью их пересчитал и спросил у жены:
- Дорогая, ты хотела бы отдыхать на южном берегу Белого моря, или на северном берегу Черного?
- Дорогой, я хотела бы отдыхать на западном берегу Красного моря. Но твоих отпускных хватит только на отдых у бабы Кати, хутор которой находится на восточной опушке Беловежской пущи.

Она была права. Мы собрались и поехали к бабе Кате. На хуторе хорошо. Лес рядом. Речка, как сказала баба Катя, тоже рядом - пять километров по проселочной дороге.
Первый день мы валялись на зеленой травке. Загорали. Меня донимали мухи.
- Что я - мед, что они все слетелись?

Жена сказала:
- Конечно, ты не мед. На мед слетаются пчелы. А мухи - совсем на другое.
Кем бы я ни был, но они меня достали. Я сорвал ветку лебеды и стал интенсивно хлестать себя по спине. Оказалось, это крапива.

К вечеру я сильно обгорел. Особенно со спины. Кожа стала красной, словно после бани. И горела, как ошпаренная. А может это от крапивы? Спать придется самолетиком: лёжа на животе и раскинув руки в стороны.

А жена нисколько не обгорела. Видимо потому, что солнечные лучи не могут задерживаться на предметах, круглых со всех сторон. Ей придется спать не самолетиком, а как всегда – дирижаблем.
- Ну, как мой загар? - спросила она, вертясь перед зеркалом. А меня уже знобило. Не глядя на неё, я ответил:
- Красивый, цвета рыбьего брюха.

Жена обиделась и ушла спать на сеновал. Назавтра мы помирились и вместе пошли в лес за грибами. По дороге я спросил:
- А как отличить ядовитые грибы от неядовитых?
- Очень просто. Надо съесть. Если останешься жив, значит грибы съедобные.
- А если ошибешься?
- Грибники, как и саперы, ошибаются только раз.

После такой беседы у меня к грибам пропал всяческий интерес. Но жена успокоила:
- Не волнуйся. Я хорошо разбираюсь в грибах. И ты избежишь роковой ошибки.

Говорят, собирая грибы, надо часто и низко кланяться. Я усердно старался, отвешивал поклоны налево и направо. Но напрасно: грибов не было. А жена не кланялась. Потому что она у меня на все сто. А если быть точным, на все сто двадцать. Она из тех, которые не 90-60-90, а 120-120 и 120. Станет она кланяться каждому сморчку!

Так мы ходили в лес всю неделю. И все безрезультатно. Жена сказала, что во всем виноват я.
- Почему? - спросил я.
- Потому, - она явно искала причину и нашла. - Потому что ты - мухомор, а благородные грибы от мухоморов держаться подальше.

Когда грибы надоели, мы решили прогуляться на речку. По дороге жена меня упрекала:
- Приедем домой без единой банки грибов. И все из-за тебя.
Как будто она здесь ни при чём... со своими параметрами. Я вспылил и ускорил шаг. Жена за мной не поспевала и отстала далеко позади.

Увидев речку, я на ходу стал раздеваться. Сорвал рубашку, затем штаны. Вместе с плавками. Плавок обратно надевать не стал: все равно в округе ни одной живой души. Жена не в счет, конечно. Хотя она и живая душа.
Какое блаженство - оказаться в воде после пыльной дороги! А без плавок купаться - даже совсем другие ощущения. Особенно когда, нырнув, касаешься мягкого илистого дна.

Я и не заметил, как к берегу подошла жена.
- Ты что, купаешься в одежде? - спросила она.
- В какой одежде! - восторженно воскликнул я. - Купаюсь совсем голый.

И в доказательство подпрыгнул высоко над водой, издав победный крик индейца.
- Но где же твоя одежда? - опять спросила жена. - Где ты её оставил?
Тут до меня дошло, о чем она спрашивает. И я вышел из воды.

Одежды нигде не было. Не могла же она провалиться сквозь землю?
- Вокруг ведь никого не было. А я оставил её вот здесь.

Жена, несмотря на свои все сто двадцать, низко наклонилась и посмотрела туда, куда я указал. В ней проснулся детектив. Она сказала:
- Твоей одежде сделали ноги. И она ушла в этом направлении - в кусты.

Наклонившись, она пошла по невидимому мне следу. Ей не хватало только лупы в руке да трубки Мегрэ во рту.
- Вот! - услышал я её торжествующий голос и обрадовался.

Но жена вышла из кустов не с одеждой. В руках она несла длинную палку.
- Вот орудие преступления, - пояснила она. - Преступник сделал удочку из длинного шеста, ниток и крючка. Сидя в кустах, он «выудил» твою одежду с открытого места. Поэтому ты и не заметил воришку.
- Да? Но как мне теперь быть?
- Не волнуйся, я что-нибудь придумаю, - сказала жена. - А удочку мы возьмем с собой и предъявим участковому милиционеру в качестве вещдока.

- Но я не хочу голышом шагать пять километров. Вещдоком не прикроешься. А тут еще комары кусают в разные интимные и очень чувствительные места. Ты не могла бы поделиться со мной какой-либо своей одёжкой?
- Чем поделиться-то? - ответила жена и развела руками. - Разве что бюстгальтером?
- Давай бюстгальтер, - в отчаянии сказал я.
- И как ты его наденешь? Вместо плавок, что ли? - насмешливо спросила жена. - Одну половинку спереди, а вторую сзади и застегнешь через плечо?

И добавила:
- Не дури. Я сделаю тебе одежду из каких-либо листьев.
- И я буду выглядеть как Аполлон Бельведерский с фиговым листком вместо штанов, - уныло сказал я.
- Ну, скажем, фиговые деревья в Беловежской пуще не растут. - Она оценивающе глянула на моё интимное место и добавила. - Одним фиговым листком тебе не прикрыться. Нужен лист значительно больше, например, лопуха.

Она оторвала кусок нитки от удочки и нанизала на него несколько листьев лопуха, который рос у дороги. Получилась набедренная повязка.

Обжегшись на крапиве, я спросил:
- А лопух не ядовитый?
- Нет, скорее лечебный. Из него делают настойку, которая повышает мужскую потенцию.
- Тогда надевай.

Закрепив повязку у меня на бедрах и обойдя вокруг, жена сказала:
- А теперь пройдись. Я хочу посмотреть, хорошо ли держится повязка.
- Я что, топ-модель? - разозлился я. – Буду здесь расхаживать, словно по подиуму.

Но все-таки сделал несколько шагов по траве.
- Замечательно, - сказала жена. - Конечно, ты не похож на Аполлона Бельведерского, даже если лопух заменить фигой. Но эта одежка тебе явно идет. Ты и лопух - одно целое. Теперь мы сможем поймать такси и вернуться домой.
- Ага, - сказал я насмешливо. - По-твоему, такси так и шастают здесь по лесу и пыльным проселочным дорогам.
- Не обязательно такси. Может оказаться случайная машина. А ты спрячься вот в этой рощице. А то своим видом распугаешь всех водителей.

С палкой наперевес через плечо я ушел в лесок. Там стал бродить, заглядывая под кусты и деревья. Сказалась привычка прошлых дней. И тут мне стали попадаться грибы. На каждом шагу. И все белые. А у меня, как назло, ни корзинки, ни даже карманов в набедренной повязке. Не оставлять же такое добро в лесу? К тому же появилась возможность доказать жене, что я не такой уж мухомор.

Я нашел выход - стал нанизывать грибы на нитку от удочки. А когда их набралось много, связал концы. Получилось ожерелье, которое для удобства я и надел себе на шею.

Позвала жена. Оказывается, она остановила проезжавшие мимо «Жигули». Я вышел из леса во всей красе: в набедренной повязке, с длинной палкой в руке и ожерельем из белых грибов на шее.

Водитель, увидев меня, вскрикнул и рванул с места, обдав меня тяжелой черноземной пылью. Она толстым слоем покрыла моё потное тело с ног до головы.
Вмиг я превратился в чернокожего друга своей бледнолицей жены.

А тут показалась другая машина - грузовик. Я не успел спрятаться. Водитель, увидев меня, сам остановился.
- О! - восторженно воскликнул он, открывая дверцу кабины. - Папуас! Как ты оказался здесь?
- Заблудился, - сказал я первое, что пришло в голову.
- Где заблудился-то? В своих джунглях и оказался у нас в Беловежской пуще? - удивился шофер.
- Это мой муж, - прервала жена его вопросы. - Вы не смогли бы подбросить нас к хутору бабы Кати?
- Почему бы не подбросить? Я - за дружбу всяких народов. А с господина папуаса я возьму только полтинник. Не знал я, что у бабы Кати семья папуаса отдыхает.

Шофер широко распахнул дверь перед моей женой и сказал:
- Вы, дамочка, садитесь в кабину. А вы, товарищ папуас, полезайте наверх, в кузов.

Что я и сделал. Оказывается, папуасам можно позавидовать. В набедренной повязке очень удобно забираться в машину. Нигде не жмет, не тянет, ноги поднимаются легко и свободно. Я уж не говорю о других удобствах.

Кузов машины был заполнен живым товаром - породистыми откормленными хрюшками. Первоначально они, увидев меня, занервничали. Потом самые смелые стали меня обнюхивать. Сначала исследовали мои грязные ступни, затем коленки, а затем все то, что выше коленок. Обнюхав до самой набедренной повязки, успокоились. Приняли меня за своего.

Баба Катя встретила нас у калитки. Увидев меня, она перекрестилась и спросила:
- Это кто ж такой в машине-то? Негр, что ли? Первый раз вижу живого негра.
- А раньше что, только мертвые попадались? - спросил шофер.
- Нет, раньше их видела только по телевизору.
- Не узнаёшь, баба Катя? Это же муж мой, доцент Волынец, - сказала жена и ушла в дом за деньгами.
- Во! И негры доцентами бывают, - прошептала старуха.

А я решил спрыгнуть с борта машины. И спрыгнул, не подумав. Нитки лопнули, и моя набедренная повязка вместе с грибами оказалась у ног бабы Кати. Перед ней я встал совершенно голый. На виду оказались все мои нижние достоинства и недостатки. Та вскрикнула, опять перекрестилась и сказала:
- Вот теперь-то я вижу, что это вы, уважаемый доцент.

Я поднял два листа лопуха и прикрылся: одним спереди, другим сзади. И подумал: в одежде, пусть в набедренной повязке, она меня не узнавала. А как совсем голого, так узнала сразу.

Тут пришла жена, расплатилась с шофером, а меня отправила к сараю. Там стояла бочка с водой. Но на этом мои злоключения не закончились. Бычок бабы Кати вышел из сарая и решительно направился ко мне. Чем-то я ему явно не понравился.

И я побежал. Он - за мной. Бежать мешали широкие листья, и я их бросил. Разве они защитят мои интимные места от его коротких, но острых рогов. А бычок, увидев листья, остановился и стал их обнюхивать. Видимо тоже знал, что лопух повышает мужскую потенцию.

Вот так закончилось мое приключение в качестве папуаса.
А назавтра баба Катя угостила нас вкусным наваристым супом из белых грибов.

Добавлено (10.04.2012, 09:21)
---------------------------------------------
КРУТАЯ ЖЕНА

Юмористический рассказ

- Безобразие! - сказала жена, встретив меня в прихожей.
Я машинально посмотрел на свои ботинки. Они были, на мой взгляд, безукоризненно чистыми.

- Безобразие! - повторила она. - Весь мир занимается спортом, шейпингом, бодибилдингом, наконец. А мы ничем не занимаемся. Завтра же покупаем велотренажер.
Вот какая спортивная у меня жена.

Я согласился. А, подумав, обрадовался: хорошо, что не штангу. Ведь горбатиться на тренажере придется только мне. Жена со своим весом на него не взберется. Разве что при помощи вертолета.

Назавтра педальная машина уже стояла посреди комнаты. Я сел на неё, а жена засекла время.
- На первое время крутить будешь полчаса, - сказала она.

Но уже через пять минут я выбился из сил.
- Крути, крути, - подбадривала супруга. - Только так мы сможем избежать инфаркта.

«Она-то избежит, - подумал я. - А меня он настигнет как раз на этом тренажере».
- К тому же и аппетит у нас станет лучше, - добавила жена.

И она оказалась права. Аппетит действительно улучшился. Глазунью с ветчиной жена приготовила на три яйца. Каждому. Её мы съели моментально. Правда, пока я съел одно яйцо, жена - все остальные. И ветчину тоже.

После обеда я взбирался на тренажер с опаской, словно тореадор на быка. А жена увеличила время тренировки в два раза. Последние минуты я крутил педали уже без сознания. Когда время вышло, жена подхватила меня под руки и уложила в кровать. Так скрюченным я и пролежал всю ночь, время от времени дергаясь и кругообразно вращая ногами.

А утром я не мог ни выпрямить ноги, ни разогнуть спину. В туалет проследовал походкой гориллы: не разгибая спины и опираясь на руки. Супруга сказала:
- Это с непривычки. Сегодня нам надо увеличить время.

Жена усадила меня на агрегат и, превозмогая боль, я нажал на педали.
О боже! Такой нагрузки я не выдержу.
Но какое счастье! Какое счастье, что жена купила отечественный тренажер! Это он не выдержал интенсивной нагрузки и сломался.

Я торжествовал. А жена выставила его на балкон. Там этот спортивный инвентарь активно принялись осваивать голуби.

Назавтра жена встретила меня с новой инициативой.
- Весь мир совершает хорошие дела. Давай и мы совершим.
- Давай, - с ужасом согласился я. А жена продолжала:
- Начнем, например, с какого-либо дела, нужного и полезного для всех жильцов нашего дома.

- Ты что, решила выставить свою кандидатуру на выборы в местные советы?
- Ничего я выставлять не собираюсь. Просто надоело ходить через такой грязный подъезд.
- А не ты ли в этом виновата? - сказал я.
- Я? - возмутилась жена. - Это я виновата? Помнишь, как однажды я вымыла и выскребла наш лифт? Нервы не выдержали. Его уборщица только подметала. И то раз в полгода.

- Вот, вот. После этого все жильцы на тебя косятся. Потому что уборщица не только лифт, но и весь подъезд перестала убирать. Ждет, когда опять у тебя не выдержат нервы.

- Тогда мы сделаем другое. Вскопаем газон у входа и посадим там цветочки.
Вот какая инициативная у меня жена.

Я охотно согласился, пока жена не придумала чего-нибудь покруче. Взял на балконе лопату и отправился вскапывать газон. Это оказалось не таким уж легким делом. После тренажера ныло все тело. К тому же по этому газону жители дома топтались не одно десятилетие.

Рядом на скамейку присел мужчина и, молча, смотрел на мою работу. Это был скорее не БОМЖ, а БОРЗ. Что означает - «без определенного рода занятий».

- Мужик, ты что делаешь? - спросил он.
- Не видишь, копаю, - ответил я и замолчал. Разговаривать с этим типом совсем не хотелось.
- А зачем копаешь?
- Как зачем? Клад ищу, - ответил я недовольно.
- Склад? - удивился мужчина.
- Не склад, а клад, - уточнил я.

- И какой же клад ты ищешь?
- Бутылку водки. Жена спрятала где то здесь.
- Спрятала здесь? А почему не дома, в своей квартире? - спросил он с явным любопытством.
- А там я все равно нашел бы.
- Резонно, - сказал мужчина и опять спросил:
- И глубоко запрятала.
- Нет, глубоко не успела.

Помолчали. Однако упоминание о бутылке явно не давало ему покоя. И он опять спросил:
- Мужик, может тебе помочь?
- Как хочешь, - безразличным тоном ответил я.
- Я с-час. Только за инструментом сбегаю.

Через минуту он появился с лопатой в руках. А я подумал, что влип со своей шуткой. БОРЗ её не поймет. Он известен всему двору как скандальный тип из нашего подъезда. Теперь нам с женой житья не будет.
- Копай с этого края, - сказал я. - А мне надо сходить домой, водички попить.
- Иди, попей, - охотно согласился БОРЗ. - Можешь не торопиться и передохнуть.

Узнав в чем дело, жена сказала:
- Да, ты влип. Он нам устроит радостную жизнь.
- И что же нам делать?
- Не волнуйся, я что-нибудь придумаю.

Я не стал волноваться. Потому что у меня не супруга, а палата парламента. Вот только которая: верхняя или нижняя?

- Поступим так, - сказала жена. - Когда он вскопает весь газон, ты выйдешь и скажешь: «Извини, а клад оказался в квартире. Я его нашел». И отдашь ему бутылку «Белого аиста». Помнишь, ты покупал коньяк, а тебе подсунули разбавленный чаем спирт. БОРЗ уже не трезв и этот «Белый аист» пойдет у него соколом.

Я согласился и выглянул с балкона. БОРЗ работал уж очень усердно. Видимо, спешил откопать бутылку до моего возвращения.
А когда весь газон был вскопан, я поступил так, как советовала супруга.
Вот какая умная у меня жена.

- Безобразие! - встретила меня жена с работы на следующий день. - Весь мир голодает, а мы все едим и едим.
- Да, продовольственная проблема обострилась, - промямлил я, стараясь угадать ход её мыслей.
- Причем здесь продовольственная проблема? - сказала жена. - Весь мир сидит на диете: кто - на тибетской, кто - на немецкой. А жена доцента Петренко - на ханты-мансийской.

Я хотел спросить, что это такое - «ханты-мансийская диета». Но благоразумно промолчал, боясь накликать на себя беду.

- Нам надо сбросить, как минимум, тридцать килограмм, - решительно заявила супруга, и добавила:
- К тому же сегодня мода пошла - сидеть на диете.
Вот какая у меня жена – никогда не отстает от моды.

Я согласился. И тут же прикинул в уме. Вместе мы весим сто пятьдесят килограмм, где моих только пятьдесят. Если сбросить тридцать, а сбрасывать придется, конечно же, только мне, то что от меня останется? Без калькулятора ясно: ровно столько, сколько весит мой скелет вместе с трусами.
И тут я четко представил себя через месяц в образе жизнерадостного скелета в трусах и белых тапочках. Я окончательно пал духом.

Но какое везение! Мне позвонили с работы и сообщили, что завтра наша кафедра выезжает в колхоз на заготовку сена. Оказывается, на мое счастье, еще не все колхозы развалились.

- Ты не поедешь, - твердо заявила жена. - Ты уже ездил на картошку и теперь ни за что не поедешь. Я обязательно что-нибудь придумаю.
- А может не надо ничего придумывать, - робко возразил я. - В деревне, на свежем воздухе хоть отдохну.
- Ага, отдохнешь, всю неделю валяясь на сене с молодыми ассистентками и аспирантками.

Отложив кулинарную книгу, она решительно зашагала по комнате. Это значит, что палата парламента начала думать. Только вот которая: верхняя или нижняя? А думать ей помогала люстра, звоном отзываясь на каждый шаг. И, наконец, придумала.

- Раздевайся! - решительно заявила она.
- Зачем? - удивился я.
- Не спорь! Раздевайся и ложись в постель.

Я и не собирался спорить. Согласился, хотя спать не хотелось. Ведь было только три часа дня. Но для чего же тогда ложиться в постель?
- А как раздеваться? - спросил я, мучаясь в догадках. - Снимать все? И трусы тоже?
- Ложись в трусах, развратник. Я вызываю врача. А пока он приедет, надо придумать тебе болезнь.
- Ну, это не трудно, - сказал я, разделся и с явным удовольствием растянулся в постели. Болеть - это лучше, чем крутить педали или сидеть на диете.

- Говори, что у тебя болит?
- Все. Особенно после тренажера, - ответил я.
- Все - это не болезнь. Надо конкретно найти больной орган, чтобы тебе выписали бюллетень. Начнем с головы.

- Голову не трогай, - решительно возразил я. - Голова - это святое.
- Да, - согласилась супруга. - Это твой рабочий инструмент, единственный, который еще функционирует в прежнем режиме.
- И, между прочим, блестящий инструмент, - не преминул вставить я.
- Ага, - согласилась жена, - блестящий. В некоторых местах. Особенно на макушке.

Она продолжала размышлять:
- Тогда рассмотрим все, что ниже головы. Сердце? Нужна кардиограмма. Легкие? Там одна болезнь - туберкулез. А он заразный. Я не хочу от тебя заразиться. Может сказать, что у тебя язва желудка или тонкой кишки?
- Почему тонкой, а не толстой? - спросил я.
- Потому. У тебя с твоим ростом и весом не может быть толстой кишки. Та-ак, посмотрим, что у тебя сзади?

Она глянула мне за спину и уверенно сказала:
- Нет, там ничего не может болеть.
- Это почему же? - удивился я.
- Потому, что в детстве спина и все, что ниже, подвергалось интенсивному массажу отцовским ремнем. Отболело на всю жизнь, - сказала жена и задумалась. - Мы еще не закончили разбор твоей грудной клетки. Что же там еще может быть?

- Где-то там еще простата, - проявил я свои познания в анатомии.
- Святая простота со своим блестящим инструментом, - укоризненно сказала жена. – Разве простата там? Она не в груди, а значительно ниже.
И она показала на свой живот, где по её мнению, должна быть простата.

- Так вот у профессора Поддубенского простатит, - продолжал я. - Профессору хорошо - врач ему выписывает бюллетень по первому требованию.
- А каковы симптомы болезни? - спросила жена.
- Первый - это частые позывы в туалет, по-малому, - ответил я и, подумав, добавил:
- А еще женщине с таким мужчиной в постели не интересно.
- Не интересно, говоришь? – переспросила супруга. - Ну, тогда эта болезнь как раз для тебя. У тебя все эти симптомы налицо.

Я обиделся. Но согласился. И тут же отметил, что, частично, она права. Позыв в туалет у меня уже появился. И я встал с постели.
- Ты куда?
- В туалет, - ответил я, схватившись двумя руками за простату.
- Не ходи, - сказала жена. - А вдруг врачу понадобится твоя моча. Или еще что-нибудь для анализов.

Тут позвонили в дверь. Это был врач. Как только я увидел белый халат, у меня сразу же заболел живот. Со мной всегда так происходит при виде белого халата.

Врач долго щупал мой живот и сказал.
- У вас воспалился аппендицит. Нужна операция.

Я согласился. А что мне оставалось делать.
Вот так круто супруга изменила ситуацию, и я не поехал в колхоз. Как всегда, добилась своего.
Крутая у меня жена.

Добавлено (10.04.2012, 16:05)
---------------------------------------------
МЕТКА

Юмористический рассказ

- Сегодня наденешь новый пиджак, - утром сказала жена, собирая меня на работу. - Тот светлый, за который я отдала двести долларов.
- Зачем светлый? - возразил я. - Мне очень удобно и в клетчатом.
- Удобно, говоришь? И сколько уже лет в нем удобно? Целую ударную пятилетку? Или семилетку? Нет уж. Наденешь новый. В нем ты кажешься солиднее. И даже умнее. И смотри, чтобы на нем не было ни пятнышка. А если пойдешь с доцентом Петренко в кафе пиво хлестать, салфетку используй...
- Может, лучше подгузник или памперс? – перебил я насмешливо.
- А это уж до какой степени вы наберетесь, - не замечая моей насмешки, сказала она. - Ты должен выглядеть не хуже доцента Петренко. А то жена его наряжает во все с иголочки, - сказала супруга и добавила. - А сама ходит в чем попало.
- А что, без этого пиджака я выгляжу хуже доцента Петренко? - спросил я.
- По некоторым параметрам - хуже, - сказала жена и подтолкнула меня к выходу.

Я шел к троллейбусной остановке и думал: «По каким таким параметрам я хуже Петренко? И откуда ей известны эти его параметры?».

Первых два троллейбуса я пропустил. Не солидно в новом пиджаке лезть в переполненный салон. В третий - зашел. Вернее, меня внесли. Пассажиры троллейбуса стояли, плотно прижавшись друг к другу. Вот где единение и сплоченность электората! Троллейбус подпрыгнул на ухабе. И весь электорат, как по команде подпрыгнул в едином порыве. Троллейбус качнулся вправо. И все, как сговорившись, качнулись... влево. Да так дружно, как и не снилось левой фракции государственной думы.

- Ой, я вам пиджак испачкала, - услышал я испуганный голос справа.
Я посмотрел через правое плечо и увидел огромные глаза, которые смотрели в упор. Но в них не было и намека на испуг. Был совсем другой намек... какой-то.
- Извините, я нечаянно, помадой на губах, когда троллейбус сильно качнуло.
- Нечаянно запачкали, а теперь нечаянно отчищайте, - сказал я, не зная, как поступить: улыбаться или возмущаться, глядя в эти глаза.

Троллейбус остановился и я потерял огромные глаза из виду. И не вспомнил бы о них никогда. Да жена напомнила. Дома, вечером, увидев пятно на пиджаке, она настороженно сказала:

- Это что ж такое на совершенно новом пиджаке за двести долларов? Тебя как ребенка, наряжай и не выпускай из дому.
Она поднесла пиджак к свету, внимательно рассмотрела пятно, даже понюхала и лизнула его языком. Потом потёрла пятно салфеткой и долго изучала через лупу.

- Это женская губная помада, - сделала она вывод.
- А что, разве бывает мужская губная помада? - спросил я.
- Бывает, - сухо ответила супруга. - А еще бывают женщины, которые помадой метят чужих мужей.
- Ну ты и сказала - метят. Метят только животные. И только свою территорию. В большинстве случаев это делают самцы. А как они это делают - знаешь сама.

- Знаю. Но тебя уж явно пометил не самец. Ты мне зубы не заговаривай. Признавайся, чья это помада?
- Не знаю, - ответил я.
- Так уж и не знаешь. Отвечай, твоей аспиранточки с рыбьими глазками? - спросила она сурово. - То-то я гляжу, что она в последнее время так много пишет научных статей.
- Причем тут её статьи?
- А притом, что каждую она подолгу обсуждает с тобой, закрывшись в методическом кабинете.

Я подумал: «Откуда она все это знает?». А вслух сказал:
- Но с кем же она будет обсуждать? Пишет диссертацию, а я - её научный руководитель.
- Это теперь называется научным руководством... в методическом кабинете, - не унималась супруга. - И что-то долго она пишет свою диссертацию? Начала, когда ты первый раз надел свой клетчатый пиджак.

- Ну не все же способны защититься за два или три года.
- Уж она точно не способна защищаться. Зато умеет талантливо нападать, а вернее - охмурять своих научных руководителей.
- Да не охмуряет она меня. И помада эта вовсе не её, а совершенно случайной женщины в троллейбусе.

- Ах вот как! - воскликнула жена. - Случайной! В троллейбусе! Так ты что, в общественном транспорте обнимался и целовался со случайной женщиной?
- Ни с кем я в транспорте не обнимался. Просто мы стояли, тесно прижатые друг к другу. И вовсе не целовались... - пытался я объяснить ситуацию.

- Доцент Волынец! До чего ты дошел! - всплеснула жена руками. - Не целовался, но прижимался. Прямо в троллейбусе к совершенно случайной женщине.
- Да не прижимался я. Было тесно и когда троллейбус качнуло, какая-то женщина задела мое плечо губами.
- Задела плечо губами, говоришь? Потому что промахнулась. Вот! А метила в лицо, - насмешливо сказала жена. – Снайперша, видимо, всю дорогу держала губы на изготовку?

- Не знаю я, не знаю, но говорю чистую правду, - отчаянно оправдывался я.
- Правду? Врешь на каждом шагу. Вот уж верно говорят: седина в бороду - бес в ребро. Ты бы еще в аудитории со своими студенточками начал обниматься и целоваться. Пусть бы твой ректор посмотрел на тебя, измазюканного помадой.
- Ректор в аудитории не заходит, - буркнул я.
- Ничего, специально зашел бы на тебя посмотреть. И привлек бы тебя за совращение малолеток.

- Студентки не малолетние. Они все уже взрослые.
- И всё знают, и всё умеют, - сказала жена насмешливо и зло.
- Ну почему же, не всё. Кое-чему их приходится учить. Для этого они и пришли в наш университет.
- И вы с доцентом Петренко их кое-чему обучаете... в своих методических кабинетах, - все также насмешливо продолжала она. - За ваше обучение я привлекла бы вас к ответу.

- За что?
- О! Если бы знала за что, я бы вас кастрировала. Немедленно.
- Если всех мужчин кастрировать, как же воспроизводить население?
- Очень просто – клонированием. Овец уже клонируют.
- Клонированием, говоришь? И земной шар заполнят клоны умные, как овечка Долли. Господь Бог не одобряет такое воспроизводство. Считает, что для этого нужны нормальные мужчины, а не какие-то там клонированные или кастрированные.

- Бога оставь в покое, бабник-богохульник. Тогда рассказывай, чья метка у тебя на плече? - сурово спросила жена. Но я почувствовал, что голос её начал оттаивать. И я осмелел.
- Не знаю. Стояла рядом какая-то старушка... с накрашенными губами.
- Старушка, говоришь? Еще скажи, что беззубая, с одним глазом и на костылях. Троллейбус качнуло и она, словно Анна Каренина, упала тебе на грудь. Знаю я эти твои сказки. И знаю, что эта убогая старушка - яркая крашеная блондинка.

- Почему блондинка? - удивился я её проницательности. - Из чего ты взяла?
- А вот из чего. Полюбуйся! Этот волос я обнаружила, когда исследовала пятно от губной помады.
«Ну прямо не супруга, а Эркюль Пуаро» - подумал я.

Жена помолчала, о чем-то напряженно думая, словно на «Поле чудес» Якубовича, а затем сказала:
- Блондинка - это плохо. Крашеная - еще хуже.
- Что хуже-то? - спросил я.
- А то, что своей меткой она навлекла на тебя порчу.
- Порчу? - переспросил я упавшим голосом.
- Да. Надо срочно ехать к знахарке. Пока не поздно, пусть снимет эту порчу. Пусть заговорит от дурного глаза.

Я подумал, что глаз у блондинки не такой уж дурной. А жена продолжала:
- Правда, за услугу знахарка берет двести долларов.
- Двести долларов? - ужаснулся я. - Это мно-о-го. Столько стоит этот пиджак.
- Да, дорого. Это чтобы снять порчу. А чтобы её накликать - еще дороже.

- Не лучше ли за такие деньги купить новый пиджак? - предложил я. - А этот меченный выбросить к чертовой матери.
- Если всякий раз выбрасывать, на тебя пиджаков не наберешься. А знахарка снимет порчу и я буду за тебя спокойна.
- Вернее, за себя, - уточнил я. - Визит к знахарке нужен тебе, а не мне. Я к ней не пойду. Хочешь, иди сама. И этот пиджак возьми с собой. А завтра я надену тот, в клеточку. У него такой вид, что ни одна женщина не решиться оставить на нем свою метку.

На следующий день, когда я пришел с работы и сел за обеденный стол, жена сказала:
- Ну и почему ты не спрашиваешь, была ли я у знахарки?
- Была ли ты у знахарки? - спросил я с набитым ртом.
- Была. Порча с тебя снята.

- Значит, завтра я смогу надеть новый пиджак?
- Нет, не сможешь, - замялась жена.
- Это почему же? Знахарка не справилась с поставленной задачей? - задал я нелепый вопрос.
- Справилась. Но когда она закончила свою работу, выяснилось, что я забыла дома деньги. Пришлось расплатиться твоим новым пиджаком, - пояснила супруга виновато.

А я сказал:
- Дорогая, не переживай. Тот новый пиджак мне сразу не понравился. Буду ходить в клетчатом. Он уже в таком состоянии, что никакая порча ему не страшна.

Сообщение отредактировал atauey - Пятница, 18 Май 2012, 09:30
 
Mickelson Дата: Вторник, 05 Мар 2013, 21:43 | Сообщение # 5
Помощник президента МСТС "Озарение"
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 3200
Награды: 96
Репутация: 42
Цитата (atauey)
Дорогая, не переживай. Тот новый пиджак мне сразу не понравился. Буду ходить в клетчатом. Он уже в таком состоянии, что никакая порча ему не страшна.


Спасибо, прочла с интересом.
Антонина Тесленко ( Mickelson)

ПОМОЩНИК ПРЕЗИДЕНТА МСТС "Озарение"

Редактор журнала "Озаренок"
Координатор по городу Пятигорску, член МСТС"Озарение, член Международного союза писателей "Новый современник"
Руководитель ЛТО"Истоки озарения"г. Пятигорск
Руководитель МДЛК"Озарёнок"

Моя копилка на издание книги.
 
Литературный форум » Наше творчество » Творческая гостиная » "НАШ НЕНАВЯЗЧИВЫЙ СЕРВИС" и другие рассказы (Проза Волынец Николая)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:
Издательство "Союз писателей" © 2024. Все права защищены.